Итак, первый город в моей судьбе — Иваново. Здесь я родился. Мои родители – мать Ираида Ивановна – ткачиха и отец - Василий Федорович - военный — люди простые и добрые.

Город помню мало. Вспоминаю отдельные картинки, дом, своим видом напоминающий подкову, построенный в 30-е годы. В нем мы жили до войны. Помню фрагменты какой-то демонстрации, броневик и пограничника с собакой на нем.

Накануне войны я жил вместе с родителями в Измаиле, затем в Аккермане, в Бессарабии. Помню румынских ребятишек, с которыми играл во дворе у хозяина-румына - родители снимали у него комнату. А также патефон, некоторые пластинки, в том числе с “Муха-цокотуха”, с детскими стихами. Здесь в 1941 году и застала нас война.

Первые часы, помню, мы с матерью и другими женщинами и детьми отсиживались в хозяйском подвале, среди винных бочек. А в один из дней погрузились в коляску вместе с вещами и куда-то тронулись. Я вцепился в блестящий пионерский горн, купленный мне недавно, и с криком “Ура, война!” попытался подудеть в горн.

Прибыли в какой-то большой двор, где были толпы семей с ребятишками и шла погрузка на машины. Так началась эвакуация, и мы надолго получили название “эвакуированные”. К вечеру оказались в товарном вагоне, забитом женщинами и ребятишками. Помню движущийся в ночи товарняк, через приоткрытую дверь всполохи огней вдали. Как мы успели вырваться? Сидели молча и в страхе.

А потом началось долгое путешествие через всю страну на восток, с длинными остановками. Помню отдельные картинки этого пути. Горы золотистой кукурузы на станциях, собранные, но не вывезенные.

Запомнились эшелоны, стоящие на станциях. У товарных вагонов с зарешеченными оконцами под крышами ходили часовые с винтовками. Нам не разрешали с охранниками переговариваться.

В конце концов мы с матерью прибыли в Иваново, с небольшими пожитками и горном, который уже будучи в деревне Халипино много позже, когда наступили тяжелые времена, мать выменяла у местного пастуха на мешок картошки. Отец остался на фронте.

В Иваново пробыли недолго у каких-то знакомых или родственников. Здесь не было жилья. Здесь я чуть не прекратил свое недолгое существование Гуляли на берегу какой-то речки. Мы с одним мальцом как-то раз подошли к реке. Я наклонился с каким-то чайничком зачерпнуть воды, а мальчишка подтолкнул меня и я угодил в реку. Взрослые были неподалеку, но растерялись, закричали. Вытащили меня и откачали парни с противоположного берега…

Через какое-то время пребывания в Иваново мы с матерью двинулись дальше, в Костромскую область, где в Красносельском районе, в деревне Халипино жил мой дед, отец матери - Кунгурин Иван Григорьевич...

Помню яркий солнечный день, когда мы, наконец, добрались до деревни - конечного пункта нашего длинного путешествия по стране. Подходя через гумно к дедушкину дому я впервые увидел своего деда Ивана. Здесь, в Халипино мы прожили с дедом, бабой Аней и двоюродной сестрой Зиной до 1946 г.
В Костроме и в районном центре — Красное Село — жили мои тетки.

Деревня Халипино за эти годы стала мне родной, а с годами становилась все дороже, как любая родная земля.
Как вспоминаю ,Халипино — это типично русская деревня в 20 километрах от Костромы, по дороге к районному центру Красное Село, в километрах семи от Волги. В деревне было домов 30, сельский Совет, магазин, пожарная вышка, школа “четырехлетка”, мост через небольшую речку. По другую сторону речки уже, вроде как бы, другая деревня, под названием Тетермово...

...В Халипино в годы войны я рос, приобретая навыки деревенской жизни, и надолго “заокал” местным костромским говорком. Мать работала на ферме...

Хотел добаьить в предыдущем фото из компьютера.Но пока не понял -как.

...Помню первую похоронку, которую доставили в деревню, и мать одного из мальчишек - Витьки Сабельникова, которая голосила от горя на всю деревню. Затем появились первые мужики-инвалиды. Кто без ноги, без руки. Сосед Морозов, наш родственник дядя Леня и другие...

...Время было голодное, подспорьем был лес с грибами и ягодами. Дедовский дом пригрел нас и защитил. Дедушка был и советчиком, и наставником. Из деревенских стариков был одним из грамотнейших. В русско-японскую войну 1905 года воевал в Порт-Артуре. Ходил в свое время по Волге на пароходе. Многое умел и мастерил. К нему приходили многие за разной помощью по ремонту инструментов, кос. Сам плел для своих нужд корзины, снасти из прутьев для ловли рыбы...

В свое время дед попал под раскулачивание. Как он вспоминал, унесли тогда из дома все, так как дом был под железной крышей. Он был вдовец с шестью девчонками на руках. Моя мать с шести лет вынуждена была идти в няньки. Дед жаловался, писал куда можно было. Даже Калинину. По письму его оправдали. Но обратно уже растащенное добро не вернули. Я помню, что дед был не злобный к тем, кто это сделал, и в трудах нес свой тяжкий крест вместе с бабкой Анной, мачехой своих дочек...